Эти поразительные индийцы / Н.Р. Гусева, 2007 г.

Эти поразительные индийцы / Гусева Наталья Романовна. – М.: «АСТ»; «Астрель», 2007. – 480 с. ил. Серия: «Культурный шок!» ISBN: 978-5-17-046542-2 (АСТ), 978-5-271-17942-6 (Астрель).

Хинди. Гусева Наталья Романовна. Эти поразительные индийцы

Гусева Наталья Романовна. Эти поразительные индийцы

От издателя: При соприкосновении с чужой культурой мы все с неизбежностью испытываем настоящий «культурный шок». Нам вдруг становится ясно, что в чужой культуре повседневная жизнь строится по другим правилам, что в ней действует совершенно другая система ценностей. Какое положение занимает в обществе отдельный человек? Как складываются отношения между женщинами и мужчинами? Какие существуют иерархические системы? Как люди ведут себя на публике и дома? Какую роль играют религия и суеверия? Как человек живет и работает? Как он проводит свободное время? Как встречают чужака? Как должен себя вести иностранный гость? Какой подарок порадует хозяев дома? На все эти вопросы об удивительной стране Индии рассказывает наша книга, написанная крупнейшим индологом России Н.Р. Гусевой.

ОТ АВТОРА

Когда я оглядываюсь на свое школьное детство, то всегда вспоминаю, что меня очень и очень притягивали книги о путешествиях по странам Востока. А из числа этих стран – главное место занимала Индия. Если вы спросите меня – а почему это Индия? – я и ответить не смогла бы. Вот просто так – Индия, и все! Ведь и описания‑то ее природы и людей попадались тогда не так уж и часто, особенно – людей. Возможно, притягивала какая‑то неясность в рассказах о них. Да и рассказов этих почти не было. А вот туманные намеки на их небывалость встречались и манили. Вот Есенин: «Корабли плывут, будто в Индию»… Или Гумилев: «Вот и вокзал, на котором можно в Индию духа купить билет»… Действительно, что это такое – Индия духа? A Киплинг с его Маугли, с его завораживающими описаниями джунглей и индийских зверей, особенных каких‑то зверей, с малолетства держал душу в плену. Словом – Индия, и все! И не пытаясь найти определение истокам своей тяги к этой стране, я поступила в Ленинградский университет, на восточный факультет, и начала постепенно превращаться в того, кого именуют индологами. Вот в годы своего постепенного превращения я и узнала, что русские давным‑давно интересуются Индией, знакомясь с ней по торговым делам, средоточием которых была Астрахань. Играли свою роль и торговые связи с Западом, куда уже много веков вывозились прекрасные индийские ткани, драгоценные изделия и редкие пряности. Но ведь узнавать еще не значит знать. Так, видимо, думал и русский купец из Твери, Афанасий Никитин, который предпринял на свой страх и риск отчаянное путешествие в Индию, занявшее 4 года – с 1468 по 1472 г.

Навидавшись и натерпевшись всякого, он вернулся, поцеловал родную землю и благополучно торговал до самой своей смерти, оставив для потомков свои записи, которые и опубликованы в России под нaзванием «Хождение за три моря Афанасия Никитина». Поскольку эта книга не раз переиздавалась, могу порекомендовать ее читателям – интереснейший и правдивый труд.

После долгого и томительного странствия по морям достиг купец незнаемой страны: «И тут Индийская страна, и простые люди ходят нагие, и голова не покрыта, а груди голы, и волосы в одну косу заплетены, все ходят брюхаты, и дети родятся каждый год, а детей у них много. Из простого народа мужчины и женщины все нагие, да все черные. Куда я ни иду: за мной людей много – дивятся белому человеку. У тамошнего князя – фата на голове, а другая на бедрах… а княгини ходят – фата через плечо перекинута, другая фата на бедрах… А простые женщины ходят – голова не покрыта, а груди голы, а мальчики и девочки нагие ходят до семи лет, срам не прикрыт… Бидар – стольный город Гундустана бесерменского… Земля многолюдна, но сельские люди очень бедны, а бояре власть большую имеют и очень богаты. Носят бояр на носилках серебряных… А когда султан выезжает на прогулку… слонов выводят двести, и все в золоченых доспехах…»

Этот дневник Никитина наполнен удивительными и точными наблюдениями и дает нам возможность судить о бытовой, правовой и религиозной жизни индийцев, как индусов, так и мусульман, как южных «черных», так и северных «бледнолицых», как богатых, так и бедных и т. д. Словом, это бесценный памятник, содержащий сведения, которыми пользуются и современные историки, пишущие об Индии времен Средневековья.

Шли годы. И вот русские люди узнают об Индии много нового из трудов человека, которого в обществе именовали поповичем, а в наше время именуют первым русским индологом, – из трудов Герасима Лебедева. Протекала вторая половина XVIII‑го века, и в городе Ярославле возрастал юноша, певший в церковном хоре. Его судьба сложилась так, что с хористами он попал сначала в страны Запада, где за несколько лет прославился как певец, музыкант и композитор. В том обществе, где ему приходилось бывать, часто возникали разговоры об Индии – ведь это были годы нарастания английской политики по колониальному захвату Индии. В кругах дипломатов, а затем и деятелей культуры и науки люди делились слухами, исходившими от английских офицеров, торговцев и миссионеров. Говорили о самом разном – об охоте на бенгальских тигров, о йогах, о драгоценностях. И обычно – ничего о народе, о его радостях и бедах, которых, как выяснялось из светских разговоров, было очень и очень много. Но об этом так, в намеках. Молодой музыкант прислушивался к каждому слову, и его начинало тянуть в эту далекую страну, да только пути в нее не было.

Темнокожая служанка‑тамилка

Но вдруг его пригласили в одну из английских знатных семей как учителя музыки для детей. При этом он был уже известен и как исполнитель, выступающий с сольными концертами, а поэтому в Лондоне он начал и выступать с концертами и уроки давать. Связь Англии с Индией была всем очевидна, но для него недоступна – кому и как он может пригодиться в этой далекой стране? Но наступил август 1784 года, и Лебедев, взяв с собой несколько рекомендательных писем, адресованных видным чиновникам англо‑индийской администрации, взошел на корабль, которому предстояло больше полугода добираться до Индии. Приехав в Мадрас на юго‑востоке этой страны, он поселился в английском квартале и стал снова учить музыке детей англичан. Но его привлекал облик темнокожих слуг, интересовала их жизнь, их быт и, конечно, их музыка, странные распевы их молитв и удивительный вид их музыкальных инструментов. Вскоре он стал завсегдатаем их жилых кварталов и постоянным посетителем их храмов.

Лебедев часто посещал храмы тамилов. Храм в Канчипураме – образец южно‑индийской архитектуры. VIII в. н. э.

А была эта область страной тамилов, чей язык не был никому в Европе знаком. Английские чиновники не одобряли увлечений Лебедева, не скрывая своего неудовольствия, а он с каждым днем все больше втягивался в стремление познать местную культуру. Да и не только южно‑индийскую, а по возможности и особенности культуры других народов страны.

Вскоре судьба снова улыбнулась ему, и появилась возможность отплыть на север на одном из торговых кораблей, бороздивших воды Бенгальского залива. И вот он в Калькутте, в главном центре английской администрации, в большом городе, столице народа бенгальцев. Англичане здесь с интересом встретили «этого русского», о котором до них уже дошли слухи из Мадраса. С ним заключили контракт на преподавательскую и исполнительскую деятельность, и он приступил к активной работе. Да, к активной работе, но далеко не только в среде англичан – его неудержимо тянуло к ознакомлению, к сближению с бенгальцами, с их языком, песнями, народным театром. Этому соблазну противиться было невозможно, и он все больше сближался с местными поэтами, музыкантами и артистами, быстро и успешно овладев бенгальским языком. Вскоре он и сам создал совершенно новое по стилю и по технике исполнения музыкальное произведение, назвав его «Бенаресская сюита». Вскоре он заговорил о необходимости создать в Калькутте национальный бенгальский театр и даже истратил много сил и средств для создания этого театра. И вот в марте 1796 года такой театр начал функционировать. Лебедев написал для него несколько переводов европейских пьес, что вызвало взрыв энтузиазма со стороны бенгальцев и взрыв недовольства со стороны англичан. Они усмотрели в деятельности «этого русского» подрыв авторитета и власти Ост‑Индской компании. Ему отказали в продлении контрактов и перестали приглашать в дома на обеды и ужины. Он провел полгода в имении своего друга‑бенгальца, где и написал книгу об Индии, о которой писал в своем дневнике: «Если труд мой поможет возраставшим в России юношам, большего мне не надо… Не герой я, не знатная персона, простой ярославский попович».

На таком корабле Лебедева выслали из Индии. Индийский рисунок XVII в.

Затем грянул суд с английскими коммерсантами, имевшими откуп на все театральные дела. Суд разорил его, но он все же смог создать «Индийскую мелодию», предназначенную для исполнения на европейских инструментах.

В конце 1797 года он был отправлен из Индии на корабле «на правах нищего», и к 1799 году он добрался до Лондона, где написал «Грамматику смешанных индийских диалектов». Наконец в 1801 году вернулся в Петербург, где создал удивительную книгу «Беспристрастное созерцание систем Восточной Индии брамгенов священных обрядов их и народных обычаев».

Умер первый русский индолог Герасим Лебедев в 1817 году.

К тому времени, на которое пришлись годы моего пребывания в стенах Ленинградского университета, об Индии было уже написано довольно много книг, но на русском языке появлялись главным образом отдельные исследования по буддизму, несколько переводов сказок и мифов. Главным источником наших знаний об этой стране являлась литература на английском и немецком языках, объем которой заметно нарастал с середины XIX‑го века. Колониальное освоение Индии приводило к расширению интереса к ней со стороны политиков, экономистов и ученых. Последние публиковали переводы классических поэм и драм, анализировали состав и грамматику древнего «языка индийской культуры» – санскрита, и уделяли много внимания выявлению общих или близких элементов в его лексике и лексике европейских языков.

Больше того – на свет появились два объемных словаря санскрита – немецкий пятитомник О. Бётлинка и полновесный английский словарь М. Монье‑Вильямса, ставший основным пособием для всех, кто изучал культуру Индии. Но в России в XIX веке очень мало еще знали об Индии, и многие увлекались чтением первого популярно изложенного повествования об этой стране – книгой князя Алексея Салтыкова «Письма об Индии». Этот образованный вельможа был дипломатом и часто путешествовал по разным странам, уделяя много внимания и занятиям живописью. Его неодолимо привлекала Индия, и он дважды пускался в путешествия по этой стране, добираясь туда по четыре месяца на океанских кораблях.

Ему казалось, что культура Индии должна нести в себе нечто большее, чем однообразная европейская культура, и он жаждал приобщиться к другому, более высокому мировосприятию. Он дважды посетил Индию, в 1841–1842 гг. и в 1845–1846 гг. и странствовал по всей стране, не останавливаясь ни перед трудностями передвижения в паланкинах, что было основным видом транспортировки людей в этой стране, ни перед трудными для европейца изломами местного климата. И повсюду рисовал, рисовал, не переставая. Очарованный произведениями художественного ремесла, он привез с собой столько всяких прекрасных вещей, что его квартира превратилась в первый музей, где он принимал гостей, облачась в индийские ткани. Выставки его картин в Париже привлекли всеобщее внимание, и он неумолчно рассказывал об Индии всем, кого влекли сведения об этой незнаемой стране. В Европе снова заговорили об «этом русском», который для всех открывает Индию. Описанные в его «Письмах» ценнейшие драгоценности, многообразные ткани из хлопка, шелка и шерсти, покрытые небывалыми узорами и вышивкой, тончайшие вещи, вырезанные из слоновой кости, и прочие изделия индийских мастеров привлекли внимание, стали входить в моду, все зажиточные люди стремились приобрести «что‑нибудь оттуда», а это стимулировало рост торговых связей с Индией, равно как и рост интереса к этой далекой стране.

В дни путешествия русских перевозили на воловьих упряжках
Транспортом на близкие расстояния издревле были паланкины. В книге Салтыкова ярко описан этот способ передвижения

В дальнейшем, в 1880‑х гг. в число «этих русских» вошел и известный художник Василий Верещагин, который написал много картин о войнах в странах Средней Азии, показывая весь ужас потерь человеческих жизней (как, например, «Апофеоз войны» в виде горы из человеческих черепов), и его внимание не могло не привлечь восстание индийцев против всеподавляющей власти над ними совершенно чужого и жестокого народа, против английской колонизации. Собрав все доступные сведения о восстании, охватившем в 1857–1859 гг. половину Индии, он отразил свое горячее сочувствие восставшим в обширном полотне, где изобразил как индийцев, привязанных к жерлам пушек, разрывают в куски орудийными выстрелами. Картина привлекла всеобщее внимание, и в России широко заговорили об Индии.

Из числа русских ученых, проявлявших живой интерес к жизни индийцев, пробужденный «поповичем» Лебедевым и не угасавший в сердцах людей, особое место занимает Иван Минаев. Он предпринял в 1880‑х гг. путешествие в Индию и вел там регулярные ежедневные записи своих наблюдений, которые и были изданы под названием «Дневника». Он уловил жаркое стремление индийского народа сбросить власть колонизаторов и прямо предсказал, что «положение британской власти у Индии может быть названо даже критическим». В работах Минаева в полный рост начала подниматься и наука, именуемая этнографией. Он собирал сведения о разных сторонах быта и культуры разнонациональных групп населения, записывал их обычаи, легенды и сказки. В России он издал сборник «Сказки Кумаона», заинтересовавшие не только специалистов, но и широкие круги читателей. Этнография – это увлекательнейшая наука: ведь каждому интересно знать, как живет другой народ, что нового можно узнать о бытовых и религиозных особенностях других племен, каковы их взаимоотношения друг с другом и с соседями. И вот в первые десятилетия XX века изучению жизни индийцев предался еще один русский ученый, А. Снасарев, неоднократно посещавший Индию и создавший подробные описания жизни и быта индийцев. Эти описания не бесстрастны, в каждой их строке звучит глубокая симпатия к этому народу, чуткий интерес к особенностям их нравов и привычек, искреннее сочувствие и понимание их трудностей и бед. Его книга «Этнографическая Индия» нашла в сердцах наших читателей самый теплый отклик. И вот одним из таких приверженцев описаниям к жизни чужого народа оказалась и я.

Не будет преувеличением сказать, что его труд во многом и даже почти во всем определил мой выбор научного пути – сочетание слов «этнография» и «Индия» неодолимо привлекало меня, и после сдачи госэкзаменов я стала изучать коллекции Петербургской Кунсткамеры и Эрмитажа. А там было много вещей из Индии – одежда, произведения ремесла, оружие, предметы быта и украшения. И потом пришел день, когда меня зачислили в штат сотрудников Института этнографии академического института. И наступили счастливейшие годы и месяцы моего пребывания в Индии, и частых разъездов по разным ее областям, и частых встреч с самыми разными ее людьми. Вот поэтому я и рискую предложить читателю эту мою книгу, этот сборник рассказов о самом‑самом разном, что я видела в этой «далекой Индии чудес».

Но до всего этого еще надо было дожить. А пока наша студенческая группа разделилась на две части – одни стали изучать новоиндийские языки, а другие, всего четыре человека, занялись древним санскритом. И в один прекрасный день произошло чудо: в нашу аудиторию вошел индиец. Первый настоящий индиец, которого нам довелось увидеть. Он оказался преподавателем индийских языков и в том числе санскрита, и мы впервые услыхали живую речь того народа, к которому устремлялись наши мечты. Это был известный индийский ученый, историк и лингвист, профессор Рахула Санкритьяяна, давший нам за время своей преподавательской деятельности великое множество самых разных и достоверных сведений об Индии. Это не значит, что наши русские преподаватели чего‑то не знали – знали, и даже очень глубоко, и языки, и историю, и все, чему нас учили, но они не обладали, так сказать, эффектом визуальности, а профессор сам по себе был чем‑то похожим на экспонат. Да к тому же еще знал русский язык. И это он первый вложил в наши молодые головы утверждение, что в древнем санскрите и в русском языке есть множество сходных и очень близких слов, да и не только слов, а и целых лексических конструкций. Как? Не может быть! Нет, оказалось, что может, да и как еще может. И это он назвал нам имена тех русских ученых, которые разрабатывали эту проблему уже в XIX‑м веке. И писал на доске удивительные для нас примеры. Это он дал нам первые сведения об удивительной арктической теории происхождения предков всех народов, говорящих на языках индоевропейской семьи, и направил нас на путь поисков причинно‑следственных связей. Он нам разъяснил и кто это такие арьи‑арии‑арийцы…

Приложение I ДУРГА ПРАСАД ШАСТРИ. Связь между русским языком и санскритом

Приложение II Краткая сводка совпадающих и сходных слов русского языка и санскрита

Скачать в формате RTF книгу Эти поразительные индийцы / Гусева Наталья Романовна. – М.: «АСТ»; «Астрель», 2007. – 480 с. ил. Серия: «Культурный шок!» ISBN: 978-5-17-046542-2 (АСТ), 978-5-271-17942-6 (Астрель). можно по ссылке.

Представленная на этой странице книга Эти поразительные индийцы / Гусева Наталья Романовна. – М.: «АСТ»; «Астрель», 2007. – 480 с. ил. Серия: «Культурный шок!» ISBN: 978-5-17-046542-2 (АСТ), 978-5-271-17942-6 (Астрель). была найдена в сети Интернет. Авторские права принадлежат их владельцам.

Санскрит. Гусева Наталья Романовна. Эти поразительные индийцы

Гусева Наталья Романовна. Эти поразительные индийцы

Теги: , , , , ,